Не знаю, может быть, я один такой, но каждый раз, возвращаясь из Санкт-Петербурга, я испытываю ощущение, что побывал в двух городах одновременно.

Первый — город интеллектуалов, богемы, великой архитектуры, потрясающих отелей, город Гергиева, Пиотровского, Темирканова и Фрейндлих. А второй — город проживающих у станции метро «Звездная» безымянных калек — не в физиологическом (хотя иногда и в нем — тоже), а в моральном плане, город чудовищного обслуживания, непроходимой тупости и жгучей зависти.

Пребывание в Питере — это клип Патрисии Каас Les hommes qui passent, maman.

Черная клетка. Белая. Снова черная. Еще черная. И долгожданная белая.

Черная. Аэропорт «Пулково-1» культурной столицы России, родины тандема. Таксист-кавказец — мне: «Что же вы! В красивой одежде, сапоги, вон, надели, пиджак бархатный, а две тысячи до Невского жмете? Не стыдно?» . То есть, мошенник интересуется у ускользнувшей жертвы, не стыдно ли ей? Фан-тас-ти-ка!

Белая. В фойе модного отеля W на Вознесенском проспекте уютно горит камин. Встречать знатного гостя из Москвы выходит все руководство — и разве что владелец, из скромности, не спешит навстречу. Из номера — ух! — виден купол Исаакиевского собора: душераздирающая красота. Черная. Девушка на ресепшн, которая, как все в W, очень-очень старается, объясняет: при вводе пароля главное — чтобы буква D была большая. Час бился — без результата. Попробовал маленькую: о, вот оно! Еще черная: на чек-ауте выяснилось, что в отеле, позиционирующем себя самым продвинутым, trendy, что называется, в городе, платный интернет: 750 рублей в день.

Белая. Белая. Разъездные машины отеля — «Порше». Мы лихо докатываем до Большого проспекта, где в доме какой-то несметной красоты начала прошлого века, находится легендарное ателье дизайнера Тани Котеговой. Помещение, где вручную шьются все ее наряды, я называю «хорошей квартирой». На сей раз рыжеволосая питерская легенда показывала свою «осень-зиму»: ее платья, пальто и костюмы — это всегда индпошив, существуют в единственном или нескольких экземплярах, и показывать раньше их просто не имеет смысла. Одежда Tanya Kotegova — это торжество ручного труда, бесконечный реванш черного, фантастические ткани, от которых невозможно оторваться и глазу, и руке, классические силуэты, в этом году приправленные восточными линиями, а ее Дом — это идеальная гостеприимная питерская квартира, из которой, вот клянусь, не хочется уходить.

Показ — вечеринка для друзей-клиентов, потому что невозможно шиться у Котеговой и с ней не дружить. И это все люди, которых, что называется, nice to meet you — приятные, вот какие.

Черное. После показа, поддавшись на уговоры друзей, отправляюсь в новую питерскую точку — некий «Строганов» стейк-хаус. Там о моем прибытии знают, но ждут «на час позже; что-то вы рановато приехали». Я сажусь и оглядываюсь вокруг: с голодных иностранцев, населяющих соседние столы, уже слетает флер европейскости. Они очень хотят есть, и зреет марш пустых тарелок. Мне не приносят даже меню. Иду к стойке и беру его сам. Буквально за полы хватаю метрдотеля: я хотел бы сделать заказ. «Вы знаете, — он заговорщически понижает голос, — если вы хотите поскорее поесть, то вам не к нам. У нас максимальная загрузка, а значит, ждать придется очень-очень долго». Ну что, я взял пальто и удалился, чтобы никогда больше, я клянусь, не переступить порог «стейк-хауса», в котором невозможно добиться еды.

Черное. На следующий день в заведении под названием «Ме100» официантка из двух заказанных блюд забывает записать одно. Я не понимаю, как такое может быть, честно говоря. Во мне нет ни одного органа, который может это простить, ни одного. В результате приносит мясо (я просил «сильно с кровью», почти сырое), больше похожее на серую стельку, чем на подошву Louboutin. Счет при этом — дай Боже, как всегда в культурной столице России.

Белое. Отель W. Мы с прелестной Лизой Дреер (Chanel) сидим в ее 708-м номере со все тем же открыточным видом на Исаакий. Пьем шампанское. У Лизы на сей раз существенный повод для приезда в родной город: юбилей отца, драматурга Вячеслава Дреера, зрителю известного под псевдонимом Вербин. Он тоже с нами, и его жена — роскошная блондинка Наталья с невероятными голубыми глазами. У Вербина-Дреера совершенно фантастическое чувство юмора, и Наталья явно это ценит. «Когда мужа в молодости позвали работать в Малый, он сказал: «В карьере важно начинать с Малого». Вроде и на поверхности шутка, а блестящая. Дрееры зовут меня на празднование юбилея — в Дом актера на Невском, 86, пятый этаж.

 Но я не могу — это уже мое личное черное, превращающееся в белое: не могу я потому, что у меня спа-процедура, а затем ужин в дюкассовском ресторане Mix здесь же, в W, с Наташей Плехановой, владелицей агентства PRINCIPE PR Media, которую я нежно люблю. Детокс в spa и затем приятнейшая интоксикация дюкассовскими деликатесами в сочетании с лучшими винами мира и приятнейшей беседой (по моей настоятельной просьбе, Наташа оставила-таки свой спортивный Mini дома) — да это золотой стандарт субботнего вечера, вот это что.

Сказать, что в Mix’ е вкусно, — ничего не сказать. Приходите, пробуйте, благодарите старика Дорожкина за совет.

А потом — снова черное. Зачем я лечу в Москву? И белое — лечу затем, чтобы участвовать в овации Ивану Васильеву и Натальей Осиповой, танцевавшим свой последний (пока) «Дон Кихот» в Большом, но это уже другая, не черно-белая история.